Ариадна Ивановна Кузнецова
Кретов Алексей Александрович, д. ф. н., проф., заведующий кафедрой ТиПЛ Воронежского государственного университета:
«Не стоит село без праведника» – гласит русская пословица. Это об Ариадне Ивановне Кузнецовой. Начнём с имени-отчества. Иван – самое распространённое и, как правило, простонародное мужское имя начала ХХ века и Ариадна – героиня греческого мифа, давшая Тесею, отправившемуся в лабиринт на бой с Минотавром, путеводную нить, позволившую найти выход из лабиринта. За именем Ариадна, данным в период коллективизации после голода 1931 года и перед голодом 1933, стоит вся европейская культура, выросшая из зерна древнегреческой цивилизации, и надежда – на выход из лабиринта, в котором оказалась Россия. Мог ли такое имя дать карел-выдвиженец Иван (Ийво) Кузнецов – руководящий представитель победившего пролетариата? Вряд ли. Тогда кто же? По материнской линии Ариадна Ивановна принадлежит дворянскому роду.
В 1920-ые-1930-ые годы браки новых хозяев жизни на представительницах аристократических родов не были редкостью. Ариадна Ивановна рассказывала, что её будущий отец, влюбившись в её будущую мать, пришёл просить руки любимой у предполагаемого тестя. Как раз в это время у того пропала любимая собака, и он сказал: «Найдёшь собаку – так и быть: отдам за тебя дочь». Собака была найдена, и брак состоялся. Теперь нам легче догадаться, кто дал девочке, родившейся в этом браке, имя Ариадна. Имя, с одной стороны, и отчество с фамилией, с другой, навсегда закрепили и обозначили синтез элитарного и народного, аристократического и демократического в личности Ариадны Ивановны Кузнецовой. В этой связи вспоминается один эпизод. На рубеже 1950-1960-ых годов студенты, знавшие о близком знакомстве П. Г. Богатырёва с князем Н. С. Трубецким, спросили у него, каким был Н. С. Трубецкой и услышали в ответ: «О, это был настоящий аристократ!». А когда они спросили, что это значит, П. Г. Богатырёв ответил: «О, это был настоящий демократ!». Судя по этому свидетельству, как и у Н. С. Трубецкого, аристократичность А. И. Кузнецовой проявлялась в её демократичности, естественности, полном отсутствии надменности и высокомерия, в готовности относиться, как к равному, к любому человеку, с каким приходилось общаться. Это проявилось с первой нашей встречи, состоявшейся в начале 1980-ых годов. Моя кандидатская диссертация (1980) была посвящена русской лексикологии, как и кандидатская диссертация А. И. Кузнецовой (1963). На материале глаголов движения А. И. Кузнецова (в докомпьютерную эпоху!) написала, по существу, фрагмент исторической лексикологии русского языка за весь его письменный период. Историческая лексикология в то время так увлекала меня, что я, зная ранние работы А. И. Кузнецовой, очень хотел встретиться с ней лично и обсудить проблемы создания исторической лексикологии русского языка.		Иван (Ийво) Кузнецов, отец Ариадны Ивановны Кузнецовой. Фото из архива Т. Ю. Кобзаревой
И вот никому не известный «Кретов из Воронежа», появился в Гуманитарном корпусе на Ленинских горах и разыскал А. И. Кузнецову – доцента и одного из зачинателей ОТиПЛа МГУ, автора обзора литературы по лексико-семантическим полям, к тому времени цитировавшегося уже около 20 лет всеми, кто писал диссертации по лексикологии. А.И. сказала, что у неё ещё пара, но после занятий она готова со мной поговорить. Представляясь, я сказал, что моё имя-отчество легко запомнить: как у академика Шахматова. Эту наглость А.И. мне не спустила, снабдив впоследствии одну из своих статей поучительной надписью: «Алексею Александровичу, но не Шахматову».
А. А. Кретов и А. И. Кузнецова на конференции к 100-летию К. И. Майтинской. Москва, 2007 г.	В первую нашу встречу я выложил А. И. Кузнецовой всё, что меня волновало. Она внимательно и терпеливо выслушала и сказала, что сейчас занимается не семасиологией, а морфемикой и словообразованием: осуществила морфемное членение слов русского языка и теперь исследует периферийные явления русской морфемики. На прощание А.И. дала мне свой адрес и телефон, чтобы я мог писать ей и звонить. Так началась наша дружба, продолжавшаяся до самого последнего времени. Ариадна Ивановна была строгим, требовательным и верным другом. Указывала на ошибки и пробелы в научной эрудиции, критиковала неудачные идеи, изредка хвалила за удачные, и всегда помогала, когда её помощь была необходима. В нашей переписке я вывел для себя закономерность: если Ариадна Ивановна не откликается на какой-то вопрос или текст, значит, она его не принимает. Если ей что-то нравилось, она никогда не упускала случая об этом сообщить.
Этой весной А.И. передала мне экземпляр сборника научных трудов «Лингвистический беспредел-2» (планировавшийся к 80-летию А.И., но вышедший из печати в конце 2014-го года) с дарственной надписью: «Дорогому Алексею Александровичу от (осмелюсь сказать) старинного друга. А. Кузнецова». Это была последняя весточка, которую я получил от Ариадны Ивановны.
			А. Кретов